Медсестра
Марта проснулась от сильного удушья. Подскочив с шёлковой постели, она лихорадочно пыталась сглотнуть слюну и, когда получилось, нервно зашагала по комнате, подхватила тоненькую папироску с зажигалкой, закурила и только тогда вздохнула с облегчением.
Серж, щурясь со сна, безуспешно нащупывал Марту в постели.
— Что, опять?
— Да, за неделю уже третий раз, — она продолжала ходить, вдыхая сладковатый дым сигареты.
— Слушай, может ты ещё к какому-то врачу сходишь? — Серж поднялся с кровати, обнял Марту и, нежно забирая сигарету, промурлыкал, — вторая пачка за сутки, курить так много вредно.
— А ты следишь за мной? У меня уже всё прошло, — взяла его двумя руками за лицо и выдохнула дым небольшим колечком прямо в нос.
— Ах, так?! — он повалил любимую на кровать и стал нежно и уверенно целовать лицо, тело…
Марта улыбалась, глядя на оконный витраж, за которым мигал яркими огнями небоскрёбов большой город, и поглаживая руку обнимающего её Сержа. «Как же мне хорошо с ним», — думала она, ещё ощущая сладость в теле. Взяла часы с тумбочки, переставила будильник на час позже. «А что делать с ночными приступами удушья, не понятно. Столько ходила и по врачам, и по психотерапевтам, никто не может найти причину и помочь. Завтра пойду к очередному «гуру», подруга телефончик дала». Огоньки за окном стали расплываться разноцветным облаком, а часы глухо выстукивали слово «завтра».
Поезд неторопливо отбивал колёсами монотонную песню. Холодная осень уже предвещала приближение морозной зимы. Ветер уныло завывал за грязными окнами шатающегося вагона. Марта сидела у окна, разглядывая красочный разноцветный пейзаж. Она куталась в вязаный шарф, намотанный на серое шерстяное пальто, поверх которого был одет фартук сестры милосердия. Напротив ёрзали два совсем молоденьких солдатика, явно взволнованных своей новой ролью. Шёл третий год войны. День складывал яркие тени, и вечер заливал пейзаж за окном сумраком. Марта отвернулась от окна, прикрыла глаза и ёще глубже зарылась лицом в тёплый шарф.
Она сильно тосковала. Горе потери заполнило всё тело и второй год давило невыносимой тоской и отчаянием. Любимый муж, её герой, был убит на этой проклятой войне. Ещё и от сына давно нет вестей. Жив ли? Её горе было столь сильным, что оставаться наедине с ним не было сил, и Марта решила пойти на фронт сестрой милосердия. Страха не было, боль утраты заслонила собой все другие чувства, оставив в душе выжженную пустыню одиночества и пустоты.
Монотонность перестука колес и завывания ветра нарушили странные для этого пространства и её настроения звуки громкого смеха. Трое офицеров, весело переговариваясь, проходили по вагону. Первый неожиданно остановился напротив Марты и стал её разглядывать. Потом подмигнул солдатикам, попросил их пересесть на другие места. Те быстро юркнули за перегородку, а офицеры шумно расположились вокруг Марты.
— Вольфганг, — представился тот, что шёл впереди, усевшись напротив. Своим присутствием он сразу отвлёк Марту от горестных мыслей.
Всю дорогу Вольфганг шутил, рассказывал забавные истории из своей военной жизни, пытался рассмешить серьёзную сестру милосердия, что у него чудесно получалось на удивление самой Марты. Первый раз за последние два года женщина почувствовала себя живой. Личное горе, война, страхи потерь отступили, заполнив момент радостью и жизнью. По приезду расстались тепло и весело. Война не оставляла ни единой надежды на продолжение знакомства. Но случилось по-другому…
Война свела их ещё раз спустя полгода. Марта работала медицинской сестрой в полевом госпитале. Весна радовала ярким солнышком и молодыми листочками.
Его привезли ранним утром с тяжёлым ранением в живот. Вольфганг был в полном сознании и когда увидел медсестру, узнал её, улыбнулся и пошутил:
— Сестричка, у меня не было другой возможности снова Вас видеть!
Марта расплакалась в ответ и больше не отходила от Вольфганга до самой его смерти. Десять дней она ухаживала за раненым, стараясь любыми средствами облегчить его страдания. Они много разговаривали, вспоминали былое, обсуждали сложившуюся обстановку и мечтали о новой жизни после войны. Лучик надежды растопил их сердца, но ненадолго. Когда Вольфганг понял, что не хватит сил справиться с последствиями ранения, он попросил медсестричку дать обещание, что та позаботится о его дочери, оставленной в приюте, и передал для девочки письмо и часы. Марта считала за честь выполнить просьбу Вольфганга, ставшего для неё любимым человеком, давшим смысл продолжать жизнь в этом проклятом, перевёрнутом и изуродованном войной мире.
В приют она попала спустя год. Девочка встретила незнакомую женщину настороженно, долго плакала. Забрать её из приюта на тот момент не было возможности. Война закончилась поражением, восстания на востоке Германии привели к многочисленным жертвам, и Марту снова призвали сестрой милосердия. Она дала девочке слово, что по возвращении сразу приедет за ней. Но выполнить обещание было не суждено, из этой командировки Марта уже не вернулась.
Раненые продолжали и продолжали поступать. В палатах, и даже коридорах, с трудом хватало места для прохода. Вновь прибывающих ставили на носилках в очередь во дворе, со временем заменяя умерших внутри. Марта не спала вторые сутки. Голова кружилась от тошнотворного запаха крови и пота.
— Сестричка, помоги, — хриплый голос заставил склониться над молоденьким офицером с окровавленной, перевязанной грязными бинтами, головой.
И в этот момент прогремел взрыв, в глазах зарябило, Марту волной отбросило к стене коридора. Она попыталась сделать вдох, но дыхание перехватило от облака пыли и едкого запаха газа. Схватившись руками за горло, медсестра повалилась на пол рядом с носилками раненого и захрипела в смертельной лихорадке. Мозг ещё работал, перелистывая страницы этого воплощения. Кровь, крики, стоны, взрывы и отчаяние войны, впоследствии названной Первой Мировой, чередовались картинками любимых: мужа в генеральских погонах, сына, танцующего у новогодней ёлки, Вольфганга, хохочущего до слёз, его дочери, кричащей «ты обещала вернуться!» Потом детство, мама, папа, любимая скрипка и музыка…
Марта проснулась от звона будильника, подскочила к окну, за которым поблёскивал восход, схватилась руками за горло, взволнованно сделала вдох… Воздух холодной струйкой расправил лёгкие, наполнил грудь и на выдохе тёплым потоком вырвался наружу, оставляя призрачное облако на стекле, за которым утреннее солнце будило небоскрёбы большого города…